[icon]https://cdn1.savepice.ru/uploads/2018/3/27/30f4b040846af7b7f684ec14603f36ca-full.png[/icon]
Тяжелые сапоги ступили на пыльную дорогу, ведущую из конюшен к уютно поскрипывающим ступеням веранды. Мозолистые руки стряхнули с потертых джинсов пыль и веточки сена, нашарили в заднем кармане спички, и Тони, играючи подбрасывая в воздух коробок, насвистывая под нос незамысловатую мелодию, двинулся к маленькому оазису тени. Он щурился от утреннего солнца и вдыхал еще свежий воздух, обещающий вскоре смениться застоявшейся и обжигающей духотой, впрочем, Старк предпочел бы ему дым отличной сигары, припасенной в переднем кармане рубашки. Паркеры тоже были ранними пташками, но не столь певчими до рассвета, сколько их новый берейтор, поднимавшийся с матраца при тусклом мерцании утренних звезд и спешивший по-свойски поболтать с лошадьми, уделить им должное внимание, начав работу.
Опустившись в плетеное кресло, Тони блаженно выдохнул и огляделся в поисках привычно поджидавшей газеты. Впрочем, следом за газетой и первыми затяжками поспевал еще один особо ожидаемый утренний соблазн. Пробежав глазами по первой полосе и закуривая не глядя плотно сбитый табак, он услышал знакомый топот и усмехнулся в техасский воздух, выпуская вместе со смешком молочные колечки дыма.
-Доброе утро, Тони, - с южными нотками в звонком голосе поздоровался единственный пленивший его на этом ранчо обитатель.
Сам Старк был родом из Огайо, золотой “мальчик” с выраженным северным акцентом. Его фамилию все, кто хоть мельком имел дело с конным спортом, произносили либо со злостью сквозь зубы, либо с сахарно-лелейным лестным уважением. И вовсе не сомнительная скандальная репутация Энтони была тому виной, а бизнес отца. Говард Старк, солидный мужчина в дорогом клетчатом костюме, подогнанном под его немалый рост в одном из лучших ателье Колумбуса, зарабатывал на скачках. Ипподром был его золотой жилой, подарившим еще в молодости билет в высший свет. Америка семидесятых годов была без ума от конного спорта, подтянутых лощеных жокеев и их верных, стремительных, словно молнии, скакунов. Скучающие дамочки в сопровождении своих упитанных кавалеров, сорящих деньгами, курили на трибунах мундштук и превращались в менее хмурых особей, когда градус азарта закипал в их хладнокровных телах. Ставки - вот тот самый “золотой билет” с шоколадной фабрики Чарли, который дал Старку-старшему шанс закрыть все свои долги, успешно жениться на очаровательной Марии. Однако то был лишь старт. “Марш” скомандовала его молодая жена, оказавшаяся куда более предприимчивой и амбициозной, чем Говард представлял, ведя ее под венец. Мария с блеском в глазах и страстью в речах говорила возлюбленному о преимуществах, открывающихся перед их семьей. Стоило рискнуть, но рискнуть с умом, грамотно вложить деньги, обзавестись партнерами. Так, спустя несколько лет распахнул свои ворота крупнейший в Огайо ипподром, владельцами которого была разбогатевшая за считанные месяцы чета Старков.
И не смотря на посетивший их дом ошеломительный успех, лучшим детищем Говарда, по его собственным словам, был маленький Энтони. Об этом, правда, малыш никогда не слышал и вряд ли услышит когда-либо впредь. Тони рос среди чемоданов хрустящих долларов, при блеске бриллиантов на шеях гостей, в окружении светских особ и деловитых разговорах о политике. В столь блистательной золотой клетке Тони вскоре насытился роскошью. Тестостерон в его крови диктовал безумства, толкал на позорные выходки и внушал жажду бунта. Все разговоры о продолжении семейного дела заканчивались крупными громогласными скандалами за стенами поместья Старков. В один из таких вечеров Энтони внезапно прервал тираду отца и пошел на уступки, что само собой должно было вызвать подозрение. В голове Тони выстроился идеальный план. Ипподром значит ипподром, славно. Университет Лейк Эри в Пейнесвиле принял золотого сына Того-Самого-Говарда-Старка с распростертыми объятиями, обучил всем хитростям управления конноспортивными объектами, предпринимательству и берейторскому делу. Именно последнее определило судьбу Тони Старка, когда он впервые взмахнул на спину черногривого жеребца и крикнул “но!”. Ни Говард, ни Мария, ни круг состоятельных знакомых, ни журналисты, ни объективы камер не предполагали, что увидят Энтони однажды не на трибуне ипподрома, а в седле стройного золотистого ахалтекинского скакуна, взметающего пыль из-под своих подкованных копыт.
Тони всегда был быстр, как вихрь, и этот ритм в двух секундах от финишной прямой затрагивал в груди что-то ранее неведомое, но всегда манившее. Он был азартен, горяч, лихачил и ввязывался в немыслимые авантюры - в этом был весь молодой Энтони Старк. Промчавшись галопом по жизни, он все же набил себе сотню шишек, ссадин и познал, что истина - в вечном движении. Никогда нельзя останавливаться, ни при каком случае не следует сбавлять скорость, потому что любая остановка подобна смерти. Усмирить дикий нрав младшего Старка не удавалось никому. Он искал, бежал во все уголки страны и за ее пределы, изучал, познавал, впитывал в себя дыхание мира с каждым порывом ветра. И лишь оказавшись в Штате Одинокой Звезды, Тони выдохнул. Сухие равнины Техаса с легкостью заменили ему ветреные озера Огайо и прочие местности, очаровали его и заставили ступить на твердую землю. Тони полоскал горло стариной Джеком Дэниелсом в барах, с особым азартом обыгрывал местных работяг в карты, курил толстые кубинские сигары - точь-в-точь как отец, долгие минуты держался в седле здорового быка-родео, прозванного Буффало Биллом за свой ретивый механизм. Тони делал все, чтобы прожигать свою жизнь стремительно и без сожалений. Он сиял здесь ярче полуденного солнца, талантливый, опытный и страстный. Техасские забегаловки стали ему игровой площадкой, техасские ковбойши - младшими сестрами, а поместье Паркеров - глотком свежего воздуха после всех удавшихся попыток показать этому миру, на что он способен. Все и так знали, кто он, сколько у него побед, где несуществующий предел его возможностей. Паркерам же нужны были от него определенные, конкретные вещи, и им было плевать на его имя, или, по крайней мере, они очень точно делали вид, что плевать. Энтони чинил все, к чему прикасался. “Золотые руки” - говорили они. “Да чем еще занять в этой дыре?”, - думал Старк. Дыру, к слову, он очень любил. Любил он и местных породистых лошадей, любовался ими, словно ангелами, сошедшими с небес, - настолько они были ухожены, невероятны и совершенны. Любил местные сигары и кофе, в котором крепость боролась со сладостью. Любил обжигающее его лицо с лучиками не щадящих морщинок в уголках глаз солнце, которое палило с самого утра и заставляло жить. И мальчишку.
Питер - так звали парня в доме Паркеров. Он был юношей с золотом солнца в волосах, смеющимися глазами и прямой, будто по вытяжке, осанкой. Его улыбка была призвана околдовывать обаянием, его стройное и ловкое тело было создано, чтобы грациозно покачиваться в седле. Старк по жизни был не слишком в ладах со своими желаниями, но тут они удивили его сильнее, чем когда-либо прежде. Питер радовался ему столь искренне, говорил настолько просто и непринужденно, что поверить в существование такого безупречного создания было весьма сложно. Никто и никогда не смотрел на Энтони с добротой до его обоснования в Техасе. В его славную юность пойманные взгляды были восхищенные, вожделенные, уважительные, прочие - с ядом зависти, краснотой ярости, мщения. Побежденные. Разочарованные. Доброту и тепло он ловил лишь в глазах двух главных женщин своей жизни, и та была иной.
Пытаясь разгадать секрет всеобщего любимца, Тони начал разговаривать с Питером. Обо всем и ни о чем, по утрам на веранде, днем в конюшне, по вечерам - где придется, лишь бы подобрать ключик к таинственному свежему замку. Все шло из рук вон плохо, Тони путался в своих чувствах и сходил с ума, пока не оказывался в седле. Или же, пока в седле не оказывался Питер. Мальчишка был потрясающим. Он ладил с лошадьми, как с ближайшими друзьями, каковыми они для него и являлись, он ловил лучи солнца своими ресницами на лету и мчался бесстрашно, как герой комиксов в жанре вестерн. Тогда все становилось слишком просто, все тайны переставали иметь свой сакральный смысл, когда в свои права вступала природа и ее безукоризненная власть. Техас, будь он не ладен, приоткрыл Тони дверцу в еще не познанный мирок, и, возможно, она была самой важной в его жизни.
Так на чем они там остановились?
-Доброе утро, Тони.
Старк был доволен и горд, будто только что завоевал кубок. Стеснительная, но оттого еще более храбрящая фамильярность была отличным началом. Не обошлось, правда, без легких угроз. Благо, он пообещал перестрелять всех из своего сорокапятикалиберного кольта, если хоть раз услышит в свой адрес “Энтони”.
Мужчина поднял взгляд на того самого нарушителя его повседневного спокойствия, будто бы не ждал появления, и дружелюбно прищурился.
-С удовольствием, ковбой, - незамедлительно отозвался он и взял из загорелых мальчишеских рук ароматную чашку, не упустив возможности будто невзначай погладить тонкие и все же притягательно работящие пальцы.
-Газеты врут, как всегда. Ничего нового, - Тони одной рукой отбросил потерявшую всякий интерес периодику на столик, удержав сигару в зубах, и обратил все свое внимание на Питера. Горячий кофе и терпкий табак скребли на пару горло, шляпа и вовсе покинула черноволосую голову, повиснув на веревке за спиной, но все мысли были потеряны в веснушках, рассыпавшихся на носу мальчишки.
-Какие планы на сегодня?
И неожиданное дуновение ветра, скрипнувшее рядом кресло-качалка и зашелестевшая газета отчего-то таинственным образом подсказали, что сегодняшний день они запомнят надолго.
