[icon]https://33.media.tumblr.com/450a1c749fe8e9afd07e5c9d8b81a49a/tumblr_ncl1n7nKTl1tjv4hmo1_250.gif[/icon]Когда их собирали на базе, вся информация прошла в руки командира огневой поддержки. Все как обычно. Миссия для Капитана и его команды. Всем остальным просто не нужно. Дело плевое, думали все. Плевое дело для них - это вытащить сотню заложников из лап обычных террористов. Плевое дело для них - это обезопасить важных представителей правительства, вывести их из зоны риска в Афганистане или Йемене, в Африке. Плевое дело.

Они всегда слажено работают. Несколько месяцев уходит на подгонку группы к Капитану. Все это происходит в зале, на ринге, в поте и крови, он изучает их, находит слабые места, перепроверяет. Они обсуждают стратегии, и он подгоняется под них также четко, как и современные игрушки с пазами. Паз в паз, и картинка становится более понятной. Миссии несложные, он оставляет костюм Капитана Америки, становясь агентом ЩИТа. Теперь весь его костюм синий, с парой полосок красного по швам. С огромной белой звездой на груди, расходящейся полосками. Более удобный, с кевларом, вшитым под твердую ткань. Он тренируется в костюме тоже, чтобы чувствовать его, подгоняется также.

Все это длится несколько месяцев. Несколько месяцев контроля, сращивания с командиром Рамлоу. Лейтенант четкий, грубый, солдат до мозга, но совершенно неправильно думать о нем, как о ком-то нелепо глупом и простом. И Стив это видит в нем, видит всегда, сквозь наносное, ненужное, это можно счистить как шелуху, но этого не хочется делать. Это опыт, боевые шрамы, цинизм прорастает щитом. За несколько месяцев он видит Рамлоу таким, каким и должен видеть. Просто он, как командир командира, видит еще и то, что Рамлоу не хочет показывать. Совсем немного. Но этого хватает Роджерсу для того, чтобы довериться ему в бою.

Несколько месяцев обычных плевых дел для Капитана Америки и СТРАЙКа. Когда они спотыкаются об эту операцию. Все просто: учеными ЩИТа выявлена вспышка энергии, обычная проверка выявила на заброшенной базе кого-то. Они едут посмотреть и проверить. Ему не нужна Наташа - она на другом задании. Мстителям тоже не зачем соваться. Здесь нужны оперативники, и Стив кивает, вслушиваясь в размеренный голос Рамлоу, обрисовывающего информацию, которой они располагают.

- Так, главное перекрыть периметр, все входы на базу, - Рамлоу на экране показывает, и Стив кивает, продолжая. - Я сразу в эпицентр, Рамлоу, - он ловит его взгляд, и между ними молчаливый диалог двух руководящих операцией, пока бойцы разбирают игрушки. Они смотрят друг другу в глаза пристально, и Стив чуть ведет плечом, мол, мне проще, я сильнее, я восстанавливаюсь, за тобой прикрытие, если пойдет не так.

Плевое дело, думает Стив, натягивая перчатки, проверяя связь, проверяя крепление щита. Ему хочется сделать это быстрее, чтобы адреналин выветрился из тела. Хочется сделать это быстрее, потому что ему кажется это кощунством. Ресурс их группы дороговат для обычной проверки заброшенной базы.

Всю серьезность операции он понимает постфактум, стоя в водовороте энергетического выброса. «Это магия!» хотелось бы верить, но даже в Тора Стив не верил, как в богов. Ну какая магия, это всего лишь незнание привычных законов физики, просто физика, более сложный уровень для продвинутых. «Это магия!» голос внутренний вторит тут же, когда она оборачивается, сверкает желтыми глазами на него, хрипло смеется, выбрасывает столп света, энергии, охватывающий его, закручивающийся водоворотом. Монитор в ухе захлебывается руганью Рамлоу, захлебывается отчаянным матом, и Стив отстраненно понимает, что попал в какой-то луч. И что это серьезно.

- Думаешь, ты бессмертный, Капитан? - ее голос хриплый, он смотрит вперед, на нее. Она выходит к свету, и вокруг них вырастает купол. Через него не пробиться, понимает он.

- Что вам нужно, мэм, на базе не принадлежащей вам? - Стив вежлив, но чувствует, как глухая ярость наполняет его. Он подставился как салага. Это его прокол. Не группы.

- Ничего, но я заберу кое-что у тебя. Одолжу на время, - она улыбается. У нее желтые глаза, змеиная улыбка, знакомые интонации. Светлые волосы взбиваются золотистой волной. Она смеется, щелкает пальцами, и воздух за ней разрезается, образуя проход. - тебе будет полезно, Капитан. А ты очарователен, как он и говорил, - она смеется громче, шагая в проход. И тут же все взрывается светом. Боль прошивает его тело. И через секунду все исчезает.

- Рамлоу, отставить, - он падает на колени, закашлявшись. Ему нужно срочно нарисовать это лицо, пока он помнит. И выяснить кто это был. Магия. Он фыркает, утирает рот, и только тут замечает, что изменилось.

- Какого черта?! - он выдыхает, сбито с толка рассматривая свои узкие ладони. Пальцы тонкие, как до эксперимента. Он сгибает и разгибает кулаки, а потом тянется к лицу. Ошеломленно понимает, что это действительно не иллюзия. Он стал прежним.

- Рамлоу, - он дрогнувшим голосом зовет командира, замечая, как форма повисла на нем, став большим тяжелым мешком. - Нужно срочно в Трискелион. Запроси лабораторию, предупреди Фьюри. И мне нужен лист бумаги с карандашом.

Он старается держаться перед своей группой. Смотреть вверх, гордо подняв голову. Он все еще Капитан Америка, хоть сердце заполошно бьется. Но они на задании.

- Проверить базу на наличие скрытых ловушек. И домой.

Всю дорогу до базы он держится. Прячет ладони между бедер. Смотрит в стену. И пытается не слушать обсуждение команды. Чувствует рядом уверенного Рамлоу. Они смогут все вернуть.

[icon]https://33.media.tumblr.com/450a1c749fe8e9afd07e5c9d8b81a49a/tumblr_ncl1n7nKTl1tjv4hmo1_250.gif[/icon]Самое странное во всей ситуации было для Стива не стать снова прежним, а чувствовать себя абсолютно спокойным. Неестественно спокойным, пока в его вены втыкаются иглы, пока все перепроверяется в компьютерах, пока голоса лаборантов и врачей успокаивающе зудят на заднем фоне. Стив аккуратно надевает футболку, аккуратно застегивает джинсы. Втискивает ноги в кеды, совершенно не задумываясь на самом деле о том, что должно быть в его мыслях.

Стив аккуратно приглаживает волосы, когда заходит Рамлоу, как всегда громогласно оповещая всех о своих мыслях. Как всегда делая это в самом грубом обращении, и Стив криво усмехается за ширмой, понимая, что Фьюри сделал ситуацию интересной. Он то ли не доверяет Стиву, то ли хочет исключить любые варианты с последствиями. Зная полковника, кажется, что тут сразу все и даже то, о чем Стив предпочитает не думать.

Ситуация непростая. Но он поправляет одежду, отстраненно думая, что это пока единственное, что есть в его гардеробе. Он как-то не рассчитывал, что придется стать пусть и на время прежним собой. Его заверили только в одном: все заболевания, что были до не вернутся.

В заднем кармане свернутый листок с портретом той, что сделала так грубо свою работу. Он уже доложил Фьюри, Рамлоу доложил Фьюри. Теперь стоит убраться из Трискелиона быстрее. Стиву неуютно под градом любопытных взглядов, хоть и не все сразу узнают в нем легенду. Он ежится. Но упрямо вздергивает подбородок.

- Спасибо, Дилайла, - он ловит ее взгляд, пожимает руку и улыбается. Обещает информировать, держать в курсе, звонить по праздникам. Быть на связи. И спешит за Броком, который совершенно не замечает, что ноги его капитана теперь в два раза короче. За что Стив благодарен. Он ненавидит эти взгляды лаборантов: удивленные, жалостливые, заинтересованные. Им дали загадку, и он счастлив удрать оттуда как можно быстрее. С одной стороны хочется стать прежним, но с другой не хочется ложится ради этого на стол. Что это не поможет Стив очень сильно уверен.

- Но ведь вы можете спокойно работать и без меня, - Стив хмурится, по привычке закладывая руки в карманы. Если бы на джинсах был бы ремень, он бы точно подцепил бы двумя пальцами, располагая руки. Но здесь только карманы, и он зацепляет большие пальцы за них, задумчиво рассматривая плечи Рамлоу. Они выше. И это непривычно.

- То, что я непригоден для ведения боя сейчас не означает, что вы можете прохлаждаться, - он достает из кармана рисунок и передает Рамлоу. Запах сигарет усиливается, и у Стива выделяется слюна. Он бы с удовольствием бы вспомнил войну, затянулся бы парой сигарет и смог бы расставить все точки над i. Но что-то не вяжется ничего.

- Смотри, я нарисовал эту дамочку. Я не хочу утверждать, что это была магия. Знаешь, это как-то … - он невесело усмехается, пытаясь не пялится так на Брока. С непривычки кажется слишком странно. Теперь Рамлоу выше. Сильнее. И странно надежнее.

- Пошли, нянька, очень есть хочется, - он кривится, понимая, что звучит это удручающе не только для него. Ну кто в здравом уме захочет проводить время с таким откровенно скучным типом, как он? Что он скучный Стив знает от всех. От Наташи, от Старка, от Тора. Все они предпочитают напоминать ему, что веселиться Стив Роджерс не научился. А о том, что он как раз-таки разучился веселится из-за войны все почему-то забывали.

- Господи, я же сам могу позаботиться о себе, - он ворчит себе под нос, снова ероша волосы. Немного ссутулится, легко просачиваясь через проходную. Ему откровенно неуютно, откровенно странно, но в то же время совершенно спокойно. Он слышит тяжелое дыхание Брока, и дышит в унисон.

Они не сказали сколько продлится это состояние. Но в Трискелионе рассуждать об этом не хочется. Ехать на байке? Но у него нет прав на такой внешний вид. На парковке Стив останавливается и с тоской смотрит на мотоцикл.

- Ты на машине? - он гладит по ручке, с тяжелым сердцем оставляя байк на парковке и топая за Броком. - К тебе или ко мне?

Тон безотлагательный. Тон уверенный и властный. Потому что им стоит решить эту проблему. И чем быстрее, тем лучше. Он знает, что только Рамлоу поможет ему действительно. Не только потому что Стив начальник. А потому что вернуть равновесие для Рамлоу также важно, как и для самого Стива.

[icon]https://33.media.tumblr.com/450a1c749fe8e9afd07e5c9d8b81a49a/tumblr_ncl1n7nKTl1tjv4hmo1_250.gif[/icon]Стив усмехается, открывает бардачок, чуть прокручивая в руках пачку сигарет. Он не курил с самого пробуждения. Когда-то на спор он втянул в себя целую пачку, почувствовал лишь головокружение, а ребята на привале смеялись с восторженными взглядами, хлопали по плечам и больше никогда не подвергали сомнению его модифицированное тело. Просто иногда расслаблялись, предлагая очередное пари.

Краем глаза он замечает, как окно со стороны пассажира Брок приспускает вниз. Стив задумчиво вертит пачку в руках, а потом вытаскивает сигарету и вкладывает между губ, прикуривает, чуть прищуриваясь. Вдыхает, задерживает, ожидая как легкие выхаркнут дым, скрутятся от привычного приступа астмы, но этого не происходит. И он выдыхает дым, голова немного кружится, совсем не так, как обычно бывало до эксперимента. И Стив обдумывает только что открытие, сделанное так просто. Одна сигарета, ощущения, и он точно знает, что сделала эта женщина.

Ремень натягивается на груди, когда он ерзает на сидении. Он утопает в нем, но смотрит прямо на дорогу. У него дома будет первый гость. Смешно. Он никогда не задумывался, чтобы пригласить кого-то из сослуживцев домой на чай. А теперь к нему едет Рамлоу, чтобы обеспечить ему защиту. Фьюри думает, что Стив не сможет постоять за себя. Как бы не так! Но Стив привык смиряться с приказами начальства, даже если эти приказы ему абсолютно не нравятся. Они оскорбительны, лишь подчеркивают его нынешний статус. Злит. Но рациональная часть вторит Фьюри, и Роджерс только докуривает сигарету, легкомысленно и как-то по-детски назло вдавливает ее подошвой в асфальт, когда выходит из автомобиля. Но все же что-то встает на место, и он наклоняется, подбирает окурок и со вздохом бросает в урну. Качает головой на самого себя.

Стив выбирает столик в углу, с которого просматривается все входы-выходы, совершенно не задумываясь, просто усаживается спиной к стене, оглядывает зал, отмечая количество человек, отмечая про себя все это за долю секунды, привычно, легко, открывает меню и смотрит. Итальянская кухня. Забегаловка. Что ж, он выбирает несколько блюд, совершенно не ориентируясь в названиях. Тесто оно всегда тесто. Главное насыщение и калорийность.

- То есть ты считаешь, что нам нужно сидеть на месте и не пытаться ничего сделать? - Стив прищуривается, вздыхает и отворачивается к окну. Непривычно и в тоже вреям слишком привычно. Он такого же роста, такой же комплекции. Футболка лаборанта с принтом из звездных войн, дурацкие джинсы, чуть растянутые и с дырками на коленках. Он выглядит как подросток. Ему это не нравится. Ему все это не нравится.

- Мне неудобно, что вся эта ситуация повлекла за собой столько последствий, - он ежится. А потом поворачивается к Рамлоу, потягивающим кофе с мороженым. Он чуть улыбается, получая из рук свою огромную чашку с двумя сиропами, сливками и втягивает носом аромат. Там много молока. И да, он может спокойно наконец-то выпить такую сахарную бомбу, ударившую наверняка очень быстро по его организму. Но в такой день хочется не думать о сбалансированном питании, о тренировках, поддерживающих его и его тело в нужной форме. Сыворотка дала старт, а вот продолжение только на его плечах.

Это тоже проверка. Проверка выносливости и воздействия. Когда перед ними ставят две самых больших пиццы, Стив удовлетворенно вздыхает.

- Мой провал не должны разгребать все, понимаешь? Я должен сам реабилитироваться, - Стив хмурится и вгрызается в кусок пиццы, прожевывая тщательно, сыр обжигает небо, растворяется на языке. В это время еда намного лучше, намного вкуснее, и это каждый раз взрывается на вкусовых рецепторах языка. Он прикрывает глаза и стонет непроизвольно от вкуса. Два куска проскакивают в желудок, но голод все еще чувствуется.

- Что ж, могу точно сказать, что потребности тела остались такими же, как при сыворотки. Нет заболеваний, все функционирует также. Не знаю насчет силы, стоит проверить. Возможно она забрала выборочно? И как вообще такое возможно? Хотя…

Он вспоминает читаури. Пришельцы из космоса, из другого мира, через портал. Его уже вряд ли можно чем-то удивить. Стив откидывается на спинку стула и трет лицо, пытаясь собраться с мыслями. Магия. Надо же. Постойте…!

- Я уже видел иллюзии, - он смотрит в глаза Рамлоу, нахмуриваясь сильнее. - И это меня совершенно не радует. Нужно срочно… - он смотрит на часы, болтающиеся на запястье. - Домой. Наверное, да.

Он подает знак, чтобы собрали с собой. Потом достает бумажник, кидает купюры на стол. Он уже почти привык к разнице цен.

- Чувствую себя как в старые добрые времена, - он криво усмехается, когда замечает взгляд официантки на Брока. - Пойдем, Рамлоу.

[icon]https://33.media.tumblr.com/450a1c749fe8e9afd07e5c9d8b81a49a/tumblr_ncl1n7nKTl1tjv4hmo1_250.gif[/icon]В машине спокойнее, чем под заинтересованным взглядом официантки. Стив снова крепит ремень безопасности, утягиваясь к креслу, а потом поворачивается к окну. Мимо снуют автомобили, снуют люди по тротуарам, перебегают дорогу перед светофорами, а он ловит взглядом все это мельтешение. Как обычно пальцы слегка покалывают от желания рисовать, но он лишь поджимает губы. А потом поворачивается к Рамлоу.

Тот сосредоточенно смотрит в лобовое, и Стив оглаживает взглядом профиль, цепляется за руки, лежащие на руле, ерошит взглядом волосы. Все так, он понимает почему официантка так смотрела, и Стив очевидно проглатывает продолжение той фразы, когда он снова превратился в невидимку в глазах девушек. Все, как раньше. Вот только раньше это был Баки. За грудиной ноет. И Стив выкидывает из головы все, снова вздыхает.

Он не отвечает Рамлоу, что он привык работать в команде. Он привык работать, вот только он бережет своих людей. Всегда, с самого первого рейда с Ревущими он бережет их, ведь ни у одного из них нет того, что есть у него. Профессор сказал, чтобы он не был идеальным солдатом. Профессор сказал, что маленький человек знает преимущество силы. Профессор сказал, что он будет беречь и относится к дару со всей ответственностью. И Стив делает. Он относится, он чувствует ответственность за каждого, кто идет за его широкой спиной. Как донести это до Рамлоу? Что Стив не уберег самого главного человека в своей жизни? Он всегда готов пожертвовать собой, если это спасет хоть кого-то, одного, тысячу, миллионы. Он прав. Он всегда уверен в этом.

Стив сдувает челку, волоски отвлекают, скребут нежно кожу, и он почесывает неосознанно лоб. А потом поджимает губы, замечая, как Рамлоу паркуется слишком уверенно возле его дома. Адрес вероятно выдал Фьюри. Или еще кто-то.

Выйти, забрать еду, пройти к зданию, найдя нужный кирпич. Поднести пальцы, вставить ключ. Все просто. Он уже привык к этому ритуалу, даже если впервые для него было в новинку. Охранная система, хоть он и ругался с директором. Охранная система самая лучшая, лишь бы достояние нации спалось хорошо. Все это так попахивает сверхзаботой, что кажется нереальным.

- Ну, проходи, - он чуть дергает плечом. - На этом уровне квартира. Ниже зал.

Ему не нравится, что кто-то приходит за ним в этот дом. Ему непривычно, и взглядом бегло осматривает все убранство. Он всегда содержит все в чистоте, но порядок для него отличается вероятно от порядка в армии. Книги, рисунки, журналы покрывают поверхности стола, дивана, в некоторых местах даже пол. Он вылезает из кед, чуть трет рисунок на животе, а потом проходит на кухню. Сгружает еду на стол. Его догоняет неосознанно, его все-таки догоняет, и он опирается на широкий подоконник, прижимается к стеклу, вглядывается в город за этим стеклом и дышит. Это не приступ паники, не приступ астмы, просто его вдруг скручивает напряжение неизбежности происходящего. Он снова невысокий угловатый паренек из Бруклина, снова смотрит на кого-то снизу, как когда-то на Баки, снова пытается доказать всем, что он сильный, он может, он должен. Под его коже все еще живет война, и это заставляет его чувствовать вкус жизни. Только в борьбе с несправедливостью Стив чувствует себя на своем месте. Но как бороться, если она забрала его инструмент? Кто теперь послушает его? Или он забыл, что когда-то боролся и таким?

Он с усилием трет узкими ладонями лицо, невесело смеется, хмурится. Когда-то его выручал Баки, помогал дышать, когда легкие скручивало от приступов астмы, помогал бороться за жизнь, с жизнью, помогал быть собой. А сейчас у него Рамлоу. Это что, поправка на время?

- Кофе? Чай? - он слышит, как Рамлоу останавливается в проеме дверей, и Стив поворачивается, утягивая лицо маской радушного хозяина. Ему плевать, что сейчас он хочет закрыть за ним дверь, что сейчас хочет выставить настырного лейтенанта восвояси, щелкнуть по носу Фьюри с его пониманием положения. Ему хочется остаться наедине, подумать, нарисовать еще раз эту женщину, сумевшую покачнуть его привычную систему, его гармонию, только-только устоявшуюся после пробуждения. Он не готов сейчас выкидывать все это. Не готов снова стать собой. Он не хочет. Но кого он обманывает? Он хочет домой, в тридцать восьмой, когда они с Баки еще не слышали о войне, сводили концы с концами, радовались простым вещам. И были счастливы. Были. Он хочет обратно, стать собой. Но не так. И не здесь. Он не прожил свою жизнь. Так какое она имела право сталкивать его с этим фактом так легко и играючи?

Стив включает кофеварку, пытается дотянуться до полки с кофе и роняет банку, едва задевая ее кончиками пальцев. Моргает, наблюдая как живописно молотый кофе покрывает кафель. Его руки опускаются. Он нервно кусает губы. Пока его не отодвигают к диванчику. Стив закрывает глаза, опускается на мягкое сидение и молчит. Он чувствует себя моложе, меньше, беспомощнее. Это едкое чувство разъедает его. Он не чувствовал себя таким даже до эксперимента.

Ловит пачку, достает сигарету и закуривает, наблюдая, как ловко Рамлоу расправляется с учиненным беспорядком, заваривает кофе, инспектирует холодильник.

- Это хуже, чем до эксперимента, - он тихо говорит, снова оборачиваясь к окну. - Это хуже. Я… - он качает головой, снова затягиваясь.

[icon]https://33.media.tumblr.com/450a1c749fe8e9afd07e5c9d8b81a49a/tumblr_ncl1n7nKTl1tjv4hmo1_250.gif[/icon]Дышать. Ему и правда нужно дышать. Сигаретный дым разъедает легкие, но не так, как до эксперимента. Он не чувствует желчи, не чувствует, будто еще один глубокий вдох отравы скрутить его легкие, заставит кашлять, заставит чувствовать потребность выхаркать из себя этот яд. Он дышит, вдох-выдох. Он дышит, вслушиваясь в слова, вслушиваясь в интонации, вибрирует камертоном от этого голоса, наполняющего его вместе с дымом, вдыхает его вместе со смолами, оседающими в альвеолах. Голос Рамлоу оседает в нем, заставляет его дышать. Дышать. Ему нужно дышать. Выдох-вдох.

Только проснувшись в этом времени ему сложно дышать. Только проснувшись в этом времени ему сложно думать. Ему сложно строить свою жизнь, ведь она продолжилась для него с момента гибели Валькирии, когда он тонул, когда легкие заполняла вода, голос Пегги, зовущий его, пока связь не прервалась, голос Баки в его голове, крик Баки в его голове, когда тот сорвался с поезда вниз, он тонул, сам падал вниз, пока голоса смешивались в его голове, накладывались друг на друга, упаковывая страх в кокон веры, веры в правильность того, что он идет ко дну. Легкие сдавливало, и он закрыл глаза. Тяжесть, распирание, удушье. Он все сделал верно. Он перестал дышать, чтобы вновь открыть глаза через семьдесят лет.

Он опоздал на свидание с Пегги. Он опоздал протянуть руку Баки. Он смотрел в глаза неизвестному на Тайм сквер и почти произнес, что не хотел жить, не хотел просыпаться, не хотел быть больше. Какое право они имели распоряжаться им по своей прихоти?

Только проснувшись в этом времени он снова учится дышать. Только проснувшись в этом времени он снова учится думать. Учится жить без Баки в Бруклине, учится работать на ЩИТ без Говарда. Учится воевать без Пегги. Его жизнь больше не его, но ему ее нужно прожить. Он нужен, и это заставляет его видеть что-то новое, видеть что-то интересное, видеть что-то еще, кроме острой потребности двигаться вперед. Сыворотка гонит вперед всегда, подстегивает его, заставляет разгоняться кровь вместе с выбросом адреналина. Он бьет грушу, бьет врагов, бьет команду на тренировках. Только потому что это все, что у него есть. Он дышит. Выдох-вдох. Когда есть цель, ему дышится легче.

Кружка греет ладони, и Стив смотрит на Рамлоу, ловит его взгляд, окунается в него, держится за него. Сейчас все резонирует, он чувствует себя оголенным нервом, и Брок помогает, странно помогает ему собрать себя по кусочкам в пару минут. Это так естественно, так странно естественно, что хочется зажмурится, хочется качать головой, потрясти его за плечи, сказать «что ты делаешь». Потому что Стив не верит. Стив не хочет верить, что лейтенант Брок Рамлоу - хороший солдат - совершенно точно не мудак. Ему сложно впускать кого-то в свою жизнь, огороженную такой же стеной, как его щит. ему сложно кого-то впускать, но за них решил Фьюри. И Стив не понимает почему Брок Рамлоу не сует нос, не разведывает обстановку, не делает того, что вывело бы Стива еще больше из равновесия. Все, что делает Рамлоу, помогает. И это настораживает. Настораживает ощущением правильности.

«Если ты позволишь» повисло, и Стив моргает. Сигарета в руках тлеет, забытая этим откровением. Он моргает, все еще молчит и смотрит вперед, смотрит в глаза Рамлоу, сквозь глаза Рамлоу, сквозь эту квартиру, внутрь себя. За грудиной гулко стучит сердце, за грудиной гулко стучит пустота. Там раньше было так много любви, а сейчас тоска съела все это, вода вымыла эта, лед выстудил это, и теперь пустота заполняет гулко стучащее сердце. Разве он может позволить Рамлоу стать ему другом? Разве это честно? Разве честно отвергать помощь? Стив путается, пугается, сбивается с мыслей. И смотрит, смотрит, смотрит, понимая что есть только один ответ. Всегда есть только один ответ. Потому что надежда приходит вслед за любовью и верой. И уходит всегда в последний миг.

- Капитан Америка - это цирковая обезьянка, которая прыгает по команде, - Стив невесело усмехается, горько, желчно, чувствуя как слова Брока впитываются в него, отзываются в нем, тянут его не закрываться. Он устал. Устал быть один.

- С самого своего начала. Государственный герой продажи облигаций, - Стив откидывается, все еще не сводя взгляда с Брока, затягивается сигаретным дымом, чтобы затушить окурок сразу после. Выдыхает.

- Именно тогда началась эта повальная мода на комиксы, на фальшивую хронику, на выступления. Потому что я эксперимент. И единственный, кого они тогда сделали. Профессор Эрскин сказал мне, что выбрал меня из всех претендентов из-за того, кто я есть. И сказал, что маленький человек будет знать цену силы. И я знаю. Теперь еще более отчетливо, чем вчера, - он качает головой с горькой усмешкой, растягивающей губы.

Он еще никому не говорил, кроме Баки. И чувствует облегчение, чувствует как его немного отпускает. Потому что Рамлоу напротив простой и понятный, потому что Рамлоу напротив знает и понимает. Потому что Рамлоу здесь, помогает Стиву снова почувствовать равновесие. Это сложно и просто. И поэтому Стив говорит.

- Знаешь, Рамлоу, я никогда не думал, что именно ты будешь сидеть здесь одним из первых, - Стив поддается чуть вперед и подпирает подбородок ладонью, задумчиво разглядывая лицо в поисках ответов. А потом сжимает протянутую ладонь, чувствуя, как его узкая теряется в ней, чувствуя что все еще снова маленький друг с большим мнением о справедливости. Как раньше. - Но я думаю, что пора оставить «кэпов» и «шефов» за дверью. Здесь мы оба только мы. Договорились? Зови меня Стив, Брок.

- А по поводу колдуньи, - он выделяет это слово, как будто пальцами рисует воздушные кавычки. - Я видел похожие иллюзии, что сбивает меня с толку. Возможно наш враг из Асгарда. Мне нужно связаться с Тором. Или со Старком, хотя это последний вариант.

Он чуть кривит губы. Они, конечно, общаются, но лишний раз не хочется видеть отпрыска Говарда. Ей-богу, с Говардом и то проще было сладить.

[icon]https://33.media.tumblr.com/450a1c749fe8e9afd07e5c9d8b81a49a/tumblr_ncl1n7nKTl1tjv4hmo1_250.gif[/icon]Для него жизнь продолжается с падения. Он помнит это ясно, когда открывает глаза в комнате под звуки матча, на который уже ходил. Первые мысли, что рождаются под этими образами, что его поймала ГИДРа, что он не умер, что все это не имело значения. И это тяжело. Это тяжело думать, когда медленно садишься на кровати, чувствуя иррационально и правильность, и неправильность происходящего. Все было выверено до мелочей, и это рождало страх, скользящий по позвоночнику холодком. Страх заставил его тогда вскочить и бежать, бежать, бежать, пока он не увидел огромные щиты, разноцветные пятна, кружащиеся, заставляющие его остановиться, оглядеться. Этот страх тогда почти поборол его. Но он преодолел.

Для него жизнь продолжается с падения. Он помнит ясно, как каждый день после пробуждения двигался по инерции вперед, хотя хотелось снова под лед, хотелось снова исчезнуть, раствориться, перестать быть. Зачем он здесь? Зачем снова все это? Он все еще является собственностью правительства США? Он человек. Он человек. Человек?

Каждое утро в зеркале на него смотрит усталый Стив Роджерс, родившийся в Бруклине, выросший в Бруклине, переживший сухой закон, переживший своего лучшего друга, переживший даже длительную заморозку во льдах. Он смотрит в ответ из мира своего зазеркалья, устало, потеряно, желая только одного - покоя и войны. Две его константы, когда Баки перестал быть. Две его константы, когда Пегги прожила свою жизнь. Две, как и раньше.

Каждое утро Стив после пробуждения пытался найти покой. Но его нашла война. Папка с тесерактом, голос Фьюри и фраза «спасти мир». Что ему оставалось делать? Каждое утро Стив Роджерс встает ради покоя, но находит только войну. Каждое утро Капитан Америка смотрит на него из зазеркалья, смотрит на Стива глазами решительного борца. Это никогда не закончится, потому что он не знает теперь кто он.

Проще скрывать себя внутри этого панциря, прятаться за щит, уповая на то, что никто никогда не захочет знать, что на самом деле думает Стив Роджерс. Он взращивает в себе фальшь искренней улыбки человека, знающего о правилах и долге. Он взращивает в себе заинтересованность судьбой мира. Хотя первое время сам себе не верит, смотрит в  зеркало и повторяет, что он Капитан Америка. Капитан Америка. Символ гребаной нации.

Раньше он чувствовал гордость, неся щит и форму, как знамя в бою. Он чувствовал гордость, когда Баки шутливо прикладывал пальцы ко лбу, резко отдергивая в воинском приветствии. Когда все это жгло адреналином разрушенной базы ГИДРы. Когда у них была свобода, не смотря на то, что они ворвались в самый эпицентр второй мировой войны.

Что теперь?

Первое время он смотрит на себя с ненавистью. Потому что сыворотка дала ему выжить, а Баки нет. Пегги нет. Говарду нет. Никому из тех, кто окружал его. Морита, Дум Дум, все лежали под плитами. И только Пегги, как самая упрямая, боролась еще со старухой Смертью.

Что теперь?

Война вернула его. Он был вылеплен для войны, и она вернула его. Дала снова окунуться в действие, двигаться вперед, чувствовать то, что он жив. Дышать огнем и порохом, слышать клич союзников. Спасать мир снова. Это Капитан Америка возвестил миру, что он воскрес. Это Капитан Америка создал снова себе легенду. Это Капитан Америка встает каждое утро, чтобы сделать свою работу. А Стив Роджерс разбирает отчеты, улыбается при встречах, без надежды на покой. Ему кажется, что он ему не нужен. Ему кажется, что он его не хочет.

Прошлое для мира осталось в прошлом, но Стив еще помнит его отчетливо и ярко. Он помнит все, и от этого сердце заходится ритмом, заходится с остервенеем бешеной скачки. Он помнит слишком много и слишком мало, но покоряется времени, оставляя при себе свои воспоминания, не делясь своими мыслями, взращивая вокруг слишком толстый барьер. Зачем кому-то хотеть с ним близости? Зачем кому-то быть рядом? Одиночество утомляет сильнее, чем ему казалось. От взгляда Рамлоу за грудиной немного щемит. Из всех в его окружении Брок Рамлоу меньше всего подходит для душещипательных бесед. Казалось бы, стереотипное мышление и ярлыки сделали за него не ту работу.

- Аврора? Это из сказки «Спящая красавица»? - Стив чуть хмурится, как и каждый раз, когда пытается разобраться в современных отсылках в разговорах. Он облизывает губы и осмысливает. - О! Если так, то да, я понял к чему ты это.

Он хмыкает и встает из-за стола, тушит сигарету в пепельнице и проходит в коридор.

- А Златовласка - это Тор? - он усмехается, чуть покачивая головой. - Конечно, у него волосы длинные, да.

Стив кивает, задумчиво рассортировывая факты про Спящую красавицу. Мультфильм Диснея вышел уже после его «смерти», он пересматривал совсем недавно все, что пропустил. И очень радовался тому, что Уолт Дисней столького добился. Когда-то он хотел стать частью этого. Но теперь понимает, что уже не сможет.

- Мне очень понравился балет, хотя вероятно ты говорил о мультфильме, - он бормочет себе под нос, удивленный таким сравнением, но ожидаемо согласный с ним. Он проспал во льдах семьдесят лет, что-то общее с этой принцессой у него явно есть.

Стив спускается ниже по лестнице, чувствуя как за простым разговором его отпускает. Он почти не замечает то, что уже не является образцом мужественности, что снова уменьшился до привычно-непривычного роста и телосложения.

- Ты знаешь, что изначальный вариант сказки содержал в себе не поцелуй истиной любви, а просто нахождение принца поблизости? Так как чары уже спали к тому времени.

Иногда он ловит себя на мысли, что ожидает, как Баки хлопнет его по плечу, скажет «Да ладно, Стив, кому это надо? Пошли лучше в кино, у меня есть пара билетов». Иногда он чувствует этот фантомный образ, который его воображение рисует, подставляя из его памяти Баки Барнса в условиях этого мира. Он чувствует, что не может смириться до конца. Возможно потому что они так и не нашли тело. Они даже не пытались. «Никто не выживет при падении с такой высоты» так ему ответили.

- Прошу, - он неловко дергает выключатель, который теперь выше. Под потолком включаются лампы с жужжащим звуком, освещая периметр зала, пространство для совершенствования гребаного символа нации.

- Груша, ринг, с чего начнем? - он неловко ведет плечами. Он все еще в футболке и джинсах, переступает босыми ступнями.

[icon]https://33.media.tumblr.com/450a1c749fe8e9afd07e5c9d8b81a49a/tumblr_ncl1n7nKTl1tjv4hmo1_250.gif[/icon]Ступни холодит от пола, и Стив зябко переступает, чуть ведет плечами, наблюдая насторожено за тем, как Рамлоу обходит зал медленно, обводит взглядом поверхности и стены, и хочется одновременно выдохнуть с облегчением и напрячь мышцы сильнее. Это некомфортно, неуютно, он почти чувствует себя голым. И в то же самое время это кажется правильным, вытекающим из разговора, из мыслей, из ситуации всей целиком. Стиву не нравится. Но он принял решение еще этажом выше, уровнем выше. Простые вещи начинаются сложно.

Ступни холодит, и он поджимает губы, чувствуя неправильность этого. Вся его обувь не рассчитана на то, что он уменьшится до размеров прежних. Никакая одежда в его гардеробе не рассчитана на изменения. Пальцы скребут непривычный рисунок на футболке, висящей на нем ненадежно. Он вздыхает, безнадежность стынет слишком глубоко внутри, ее нужно выгнать оттуда, выправить все снова, чтобы влезть за стальную кожу щита, закрыться, защитить себя от пристального взгляда, настойчивого внимания, от окружения. Он выстроил для себя крепость, словно Супермен из комиксов на северном полюсе. Крепость одиночества среди груш и канатов, среди живых людей и его воспоминаний. Он отгораживается, так говорит психолог. Он не живет, так говорит Наташа. Он не хочет быть частью этого мира, так думает он, всматриваясь каждое утро в зеркало, смотрит в глаза своему отражению после кошмаров, в которых руки скребут замершую сталь вагона, а Баки падает вниз, и его уносит дальше от него, с каждым стуком колес.

Ему не нужно снова напоминать себе. Он хмыкает, осторожно ступая ближе. Расправляя плечи. Ему не нужно напоминать себе, что это настоящее. Что здесь и сейчас все происходит с ним. Он почти чувствует, как воздух вибрирует вокруг них с предвкушением. Он всегда любил встречать опасность лицом к лицу, смотреть в бездну, прыгать через нее со всей решимостью. Он никогда не бежал от драки. Никогда не бежал. И начинать не собирается. Просто сложные вещи начинаются слишком просто.

Легкое «Стив» отчетливо громко в тишине, оттеняется жужжанием ламп под потолком. Он даже не вздрагивает, только поднимает взгляд от пола и смотрит в глаза Броку. И делает эти несколько шагов, чтобы сократить расстояние с несвойственной ему робостью и медлительностью. Это сложно. Вот сейчас он чувствует, как напряжение вырывается из него вместе с воздухом, накаляет, он думает, что может удержать стены, может удержать себя, но он чертовски облажался с самого начала еще там наверху. Он устал удерживать плотины. Он всего лишь человек. Даже если в его клетках теперь есть сыворотка супер-солдата. Он всего лишь человек, чтоб его. И если это была ее чертова цель, то она била по самому болевому практически. Напоминание такое сильное.

Стив смотрит вниз, все еще удерживая взгляд, все еще пытаясь вытеснить сомнения. Все еще пытаясь найти в себе что-то еще, кроме переживаний, слишком много эмоций. Он захлебывается в этом с того самого момента, когда круг исчез вместе с его силами. Он удерживал лицо слишком долго.

- Я никогда не калечил никого на тренировках, - Стив проговаривает это с горькой усмешкой, а потом опускается напротив, укладываясь всеми своими углами и устанавливает руку, сжимает пальцами ладонь Брока. И надавливает.

То, что происходит после, он чувствует всем своим телом. Через него проходит волна, за ней другая, и он думает краем сознания, что это почти тоже ощущение, что было на складе. Почти тоже. Возможно?..

- Черт! - приступ кашля скручивает его легкие, и это забытое воспоминание накладывается на реальность. Он кашляет, сильно, пытаясь побороть это внутри, удержать, но из-за этого становится больнее, легкие как будто сдавливает, он хрипит, чувствуя руки, лицо склоняется, звон в ушах не дает расслышать голос, и ему чудится, что ему снова восемь, зима, он в их с мамой квартирке в Бруклине, и Баки бережно гладит его, пережидая пневмонию вместе с ним. Ему восемь, Баки обнимает его. Баки здесь.

- Баки? - он сипло выдыхает, облизывая губы, слизывая мокроту, а потом закрывает глаза и дышит, дышит, дышит, хрипло, пытаясь прийти в себя.

Мысли возвращают его в настоящее. Ему не восемь. Руки ощупывают более грубее.

- Я не вернулся к привычным размером, а все стало хуже? - Стив открывает глаза, смотрит на Брока тяжелым больным взглядом. - Чувствуя себя также, как до сыворотки. Полностью. И нет, я не поеду в лабораторию.

Слабость растекается во всем теле вместе с болью, и Стив раскидывает руки на полу. Он в огромной заднице.